Я, оперуполномоченный - Страница 103

К оглавлению

103

– Почему с меня? – хмыкнул Смеляков.

– Потому что всё вышесказанное адресовано фактически тебе. С твоей подачи мы закрутили всю комбинацию.

Виктор улыбнулся и скромно отмахнулся:

– Да ладно уж…

Но в душе он чувствовал себя весьма польщённым.

Весь день его не отпускала мысль о том, что произошло нечто очень важное: работа была выполнена, никто не пострадал.

«Значит, можно заниматься профилактикой преступлений, можно не только предотвращать их, но и поддержать оступившегося человека, не дать ему упасть… Если бы не разговор с Жуковым, то не было бы сейчас за нами этой удивительной победы… Зря всё-таки у нас так огульно чекистов ругают. Наши как-то уж больно в штыки восприняли все их нововведения. Я понимаю, что всем обидно, особенно опытным сыскарям, когда их начинают уму-разуму учить. Но ведь КГБ – могучая организация, и держится она не на штыках и не на запугивании населения. У чекистов накоплен колоссальный опыт, за ними – годы истории, мы обязаны перенять у них лучшее, что они умеют. Разумеется, не все там похожи на Жукова, хватает и сволочей. А разве у нас, в милиции, нет подонков? Да полным-полно! Есть и такие, которые мать родную продадут, лишь бы выслужиться. Так ведь людей, готовых по трупам шагать, всюду хватает. А тех, которым честь мундира замарать – раз плюнуть, таких и того больше. Взять хотя бы историю с брильянтовым колье. Ведь и вправду орудовали милиционеры! Страшно подумать, но сыщики, прикрываясь погонами, в действительности занимались разбоем!»

Виктор вспомнил, как им зачитали в утренней сводке, что в налёте на художника, решившего продать брильянтовое колье, участвовал заместитель начальника по уголовному розыску 17-го отделения милиции. Вспомнил, как тяжело все восприняли эту информацию. До последней минуты все надеялись, что бандиты только выдавали себя за милиционеров и что никто из сотрудников правоохранительных органов не замешан в том наглом налёте.

«Значит, всё же надо нас шерстить время от времени, – горько размышлял Виктор. – И не только нас, а всех. Но ведь если начать такую практику, то это заведёт чёрт знает куда. Знаем мы, что такое партийная чистка…»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. МАЙ – ИЮЛЬ 1983

Майские праздники отгремели громкой музыкой репродукторов, красочными шествиями трудящихся, военным парадом. Позади остались волны алых знамён, красные гвоздики, сияющие лица и красочные транспаранты с призывами к торжеству коммунизма.

После напряжённых дней дежурства Смеляков с удовольствием отдался безделью первого же выходного дня.

– Какие там у вас новости? – спросила его Вера.

– Пятнадцать сотрудников милиции оказались за решёткой, – констатировал он безрадостно.

– Это по делу о том злосчастном брильянтовом колье? Об ограблении художника в Даевом переулке?

– Да. Из 17-го, 15-го и 64-го отделений милиции. У нас уже гадают, чьи головы полетят. Только и разговоров о новых кадровых перестановках… Смутное время…

– Витя, что ты как маленький? При чём здесь время? Ты же прекрасно знаешь, что такое творилось всегда. Проблема не во времени, а в людях вообще. В психологии. В психике…

– Нашла что сказать, – неохотно возразил Виктор, прекрасно сознавая, что жена права. Но на сердце лежал камень, и Виктору хотелось разговором, пусть даже пустой болтовнёй, освободиться от тяжести. – «Психика»! Так можно на любой вопрос ответить.

– А ты что хотел от меня услышать? Развёрнутый ответ на тему, почему начальник одного из отделений милиции превратился в бандита? Тебя это интересует?

– И это в частности. Я занимаюсь раскрытием преступлений, но не могу понять природу преступлений. Почему люди воруют, убивают… Ну, скажем, насчёт убийств мне более или менее ясно: человек чувствует себя загнанным в угол и идёт на крайнюю меру… Или же в бесконтрольном порыве ярости убивает. Но кража и ограбление – другое дело. Тут нет отчаянья. Тут жадность какая-то. Этим людям всегда всего мало. Почему?

– Я тебе уже ответила: займись психологией. Влезь в неё поглубже.

– А дальше? Исправить-то я ничего всё равно не смогу.

– Тебя интересует вопрос «почему» или вопрос «как изменить жизнь»?

– Для начала хотелось бы узнать причину. А уж изменять жизнь не я должен. Я – сыщик. Моя функция – искать и находить преступников.

– А кто будет изменять жизнь? – Лицо Веры сделалось жёстким, глаза смотрели требовательно. – Кто будет воспитывать детей, чтобы они «правильно» мыслили? Это тоже твоя работа. Мы с тобой – неотъемлемая часть государства, причём такая часть, на которую возложены куда более серьёзные и ответственные задачи, чем на какого-нибудь директора завода. Мы-то с тобой и являемся одними из главных воспитателей общества. И перед нами, помимо наших непосредственных обязанностей, стоит задача сделать так, чтобы люди не шли на преступление.

– Легко сказать… Мы уже столько говорили с тобой на эту тему…

– И будем говорить снова и снова, потому что для тебя это больной вопрос и для меня тоже.

– Как отвадить людей от преступлений? Ужесточать законы?

– Ужесточение ни к чему не приведёт. Даже при самых суровых режимах преступность никуда не девается. В сталинские времена были уголовники, и в гитлеровской Германии их было пруд пруди. И на зоне строгого режима тоже совершаются преступления. Но ведь не все становятся преступниками. Вон сколько людей порядочных! – Вера взмахнула рукой, словно охватывая безбрежное пространство за стенами квартиры. – И далеко не у всех в голове роятся мысли о воровстве… Одних останавливает страх перед возможным наказанием, другим просто не позволяет совесть. И тех, которые следуют голосу совести, ничто не способно своротить с выбранного ими пути. Они живут с твёрдым знанием своей правоты; хотя это, наверное, всё-таки не знание, а что-то иное, может, что-то божественное…

103